Невинный Пруденций - Страница 11

что я с ним жила, и не бежала из его дома, и не раздражала его гневауклонением от его ласк и объятий, которые я должна была принимать, разназвавшись женою! Да, я все это снесла, и все это было мне тяжело, но японимала, что Алкей не виноват в том, что в его глазах свет светился иначе,чем он засветился в моем взгляде! Когда нам пели брачные гимны, я его немогла предупредить об этом и так же точно не должна была его оставить, покаон мог быть моим мужем… Но теперь, когда не по моей воле все это минуло, —теперь, когда я свободна и вижу ясную цель в моей жизни, я не хочу утомлятьдух мой в обязательствах брака с мужчиной…

Я не считаю призваньем и долгом вызвать несколько новых детей, чтобыбыло кому собирать ракушки и камни на берегу моря… Напрасно вы думаете, —что я соглашусь связать с кем-нибудь мое право отдать себя с этим телом икровью на пользу вечного духа, жизнь которого я в себе ощущаю… О, какие выдети! О, какие вы несмысленные, бедные дети!.. Встань, о Марема, — встань,друг мой!.. Ты уже друг мой, а не рабыня, — рабство беззаконно, я тебяотпускаю и… я постараюсь, чтобы ты получила все то, в чем ты видишьсчастье… Целуй меня просто, как друга, и, если любишь меня, — сослужи самамне еще одну величайшую службу… Встань, о Марема! спеши ко вдовеЕфросине… говори ей… проси… убеждай… что Мелита не может… она негодится быть подругой Пруденция… Иди!

И Марема действительно встала и вышла, но она была в сильном волнении ипобежала ко вдове Ефросине, а когда разбудила вдову, то сказала ей сзамирающим сердцем:

— Случилось еще очень большое несчастье!

— Дом ваш сгорел?

— Нет, но Мелита, моя госпожа… помрачилась в рассудке.

— О боги! о боги! Зачем так всесильна над нами любовь!

— Ужасно!

— Скажи же скорее, что она говорит?.. Она не дождется Пруденция?.. Да?Говори же!

— Она говорит… совсем против брака.

— С Пруденцием?

— С кем бы то ни было. Ефросина вскричала:

— О боги, какое безумье! Но это минует.

XI

Так несродно было пониманию вдовы Ефросины и юной Маремы все то, что имсказала молодая христианка Мелита. Обе женщины не могли допустить, чтобычеловек, сохраняющий здравый рассудок в своей голове, мог иметь о значениижизни и о главном назначении женщины такие, по их мнению, безумные понятия,какие начала высказывать высоко настроенная Мелита… И из того, что этослучилось так неожиданно, вдруг, вскоре после того, как молодая вдова Алкеяпережила столько внезапных потрясений, опытная в жизни мать Пруденция,пожилая вдова Ефросина, имела вполне достаточные, по ее мнению, основаниявывесть, что в Мелите произошла не твердая и ясно обдуманная перемена вобразе мыслей, а просто забурлил на время какой-то бурный порыв, дающий еемыслям болезненное и беспорядочное направление.

А как Мелита очень нравилась вдове Ефросине за ее красоту, добрый нрави изящную домовитость и Ефросина знала, что ее сын, юный Пруденций, давнострастно любит Мелиту и уста его, наяву и в сонной дремоте, только и шепчутдрагоценное юноше имя Мелиты, то известие, принесенное Маремою, все-такисильно встревожило вдову Ефросину, и она просила Марему никому более вселении не рассказывать о том, что она слышала от находившейся в особенном,возбужденном состоянии Мелиты.

— Для чего ее подвергать общим насмешкам и осуждению? Пусть лучше этопройдет и позабудется, как забываются многие молодые грезы… Большойопасности нет. Слава богам, в селении не завелось еще других людей, опоенныхэтим мечтательным учением, которое принесли какие-то жиды из какой-то своейдалекой и никому не нужной Галилеи. Мелита одна где-то наслышалась об этомучении от своей какой-то подруги и вот теперь бредит… Эта жизнь будтотолько и стоит внимания, как воспитание себя к какой-то иной жизни, окоторой мы не можем судить, потому что сна так не схожа с тем, что видим,как не похож желудь на дуб, который может из желудя выйти… Но ведь все этовздор, и Мелита не удержится в этом настроении, и оно скоро заменитсядругим, более жизненным и более свойственным молодой красавице, к которойгорит нежною страстью такой совершенный красавец, как невинный Пруденций!..Ведь она давно о нем думает!.. Не она ли, Мелита, научила его многимзнаниям; она развила в нем и ловкость и силу и часто сама любовалась им исама с ним состязалась и в беге и в других упражнениях… И разве не онавиновата, что в нем зародилась любовь к ней как к женщине и сердце Пруденциядавно уж горит страстным огнем, который, без сомнения, вспыхнет еще сильнеетеперь, когда Алкей удалился в область Аида… Ведь недаром же там, предпослами народа, вещая дева соединила их руки над телом Алкея!.. Разве можетже быть, чтобы теперь Мелита сама все это пожелала разрушить? Разве возможномолодой и столь красивой вдове, бывшей женою сурового мужа, каков былмореходец Алкей, отказаться от страстных ласк и объятий такого нежногоюноши, как невинный Пруденций?..

Ведь он так изящен, так нежен, что один отказ Мелиты принять его к себемужем наверное и без малейшего сомнения убьет его!.. Да; убьет его, самогостройного и красивого, самого доброго и достаточного юношу на всемпобережье! Неужто это — то, совсем отвлеченное и мало понятное?.. Неужтоесть такая странная вера, которая может побудить женщину отвергнутьвлюбленного в нее молодого красавца, как невинный Пруденций? Нет; это всепустяки! нужно только скорее дело свести к поцелуям! Скорее украсить цветамиалтарь бога любви, скорее заставить Мелиту принести жертву Гимену.