Невинный Пруденций - Страница 13

лист на мое сердце… чтобы оно перестало биться… перестало жить… потомучто жизнь без тебя для меня исполнена муки, и на свете нет никого, кто быдля меня что-нибудь значил… Я ухожу… я… исчезаю, Мелита!

— Каково это слышать матери! — воскликнула вдова Ефросина.

— Даже и не матери это слышать ужасно! — ответила вся в волненьеМарема, и обе они разошлись в разные стороны: Ефросина к базару, гдепродавали рыбу, а Марема — к дому Мелиты.

XII

Ефросина явилась к Мелите, как обещалась, — скоро и с вкусным блюдом изрыбы, и как только пришла, так сразу же начала с ней разговоры, клонящиеся ктому, чтобы получить от Мелиты согласие на брак с Пруденцием. Она хотелакончить с этим как можно скорее и думала, что Мелита не станет упорствовать;но Ефросина ошиблась в своих соображениях.

Напрасно вдова Ефросина подводила, что теперь у них в двух домах,связанных старинною дружбою, остался только один мужчина, молодой и невинныйПруденций, — что они обе, то есть Ефросина и Мелита, должны его поберечь,так как он нужен им обеим. И что самое лучшее; им всем соединиться и житьодним общим хозяйством. Пусть Пруденций возьмет себе кормщика в долю иуходит в море и снова возвращается, а они будут его ждать и сделают для неговозвращение домой радостным и счастливым.

— А недостатков бояться не надо, — продолжала говорить Ефросина, —Пруденций уже знает все места, где что покупали и что продавали Гифас иАлкей, и поведет дело, как оно шло. Я уж стара, и мне не нужны ни запястья,ни кольца, ни цепи — я все их отдам тебе с радостью, чтобы ты их прибралавместе с твоими и надевала, когда что захочешь. А кроме того… Кроме того(Ефросина понизила голос), правда иль нет, но была молва в людях, будто бГифас и Алкей в самом деле иногда разбивали чужие ладьи и овладевалинасильно чужим имуществом. И что они отнимали, то все отвозили на маленькийостровок, а островок этот где-то затерт среди скал и никому, кроме их,неизвестен. До островка этого, говорят, очень трудно добраться среди острыхкамней и бурных протоков, но сам по себе острее будто пригоден для жизни —покрыт зеленью, имеет источник сладкой воды, бегущей сверху из камня, и всередине одна над другой две пещеры — одна с таким входом, что вровень сземлею, а в другую влезть очень трудно… В верхней пещере у них издавнаустроено уютное жилище, в котором Алкей и Гифас жили и скрывались,высматривая в море добычу. Отсюда они выплывали, нападали и грабили и потомвдруг исчезали с награбленным. Пещеры эти не рытые, а они сами образовались,и та из них, которая была в самом верху, на обрыве высокой скалы, была тактщательно скрыта, что ее ни за что не откроет ничей посторонний глаз, апробраться в нее можно, только приставивши жердь, скрытую в потаеннейшемместе на дне темного ущелья. Стоит же только принять и убрать эту жердь, иэта верхняя пещера делается недоступною. Но зато сна невелика в сравнении снижней, в которой, за много лет совместных трудов Алкея с Гифасом, собраномного добра — много запасов пшена, и Фруктов сушеных, и рыбы сушеной, ибочонков с разными винами и оливковым и ореховым маслом; но, кроме того,есть и тюки и целые скрыни с одеждой и утварью, есть и кожи, и пурпур, ивсе, о чем только можно подумать.

— Да, и все это чужое… и на всем этом слезы и кровь тех, у кого этоотняли, — перебила Мелита.

— Ну да, разумеется, те, у кого это было отнято, — они, может быть… иплакали… да ведь уж это все было давно…

— А все-таки было.

— Ну, было, конечно.

— А их не жалели и грабили… да и жизни лишили их…

— Может быть.

— Нет — не «быть может», а это наверное так было! А их матери, и жены,и дети, конечно, их ждали… толпились, рыдали и проклинали злодейство…наших мужей… Алкея с Гифасом!

— Ну, вот ты опять куда все повернула, Мелита!

— Я не знаю, как можно сюда не сворачивать… Не виновата я, что мойдух все туда глядит, куда вы не хотите смотреть. Я смотрю, что со смертиГифаса прошло уж три года, и в это время Алкей ходил в море с твоим сыном…Бедный Пруденций! бедный, невинный Пруденций… Он молчит, он скрывает, но,конечно, и он все это же самое делал, что делал Алкей, — он помогал настигатьлюдей в море, отнимать у них вино, фрукты, хлеб и другие товары, а самихлюдей топить в волнах… и бить их веслом, если они выплывают…

— Ах, Мелита, — ведь и все так и в жизни, как в море, — один бьет итопит другого!

— Это правда! И вот это у вас называется «жить»!.. Вечно следить другза другом, гнаться, отнимать и присваивать все, что только можно перебить изрук друг у друга, и все это прятать в недоступных местах… Для кого?.. длячего?.. Нет, я не спорю, что такова вся наша жизнь — на воде и на суше, но яне годна к ней; я ее не хочу… Я не стану бороться за большую долю чего быто ни было в жизни. И теперь я могу все это сделать, потому что кончинаАлкея меня разрешила от всех обещаний.

Тогда вдова Ефросина обняла ее и прямо сказала ей, что она пришла к нейдля того, чтобы просить ее согласиться на новый брак с страстно влюбленным внее Пруденцием, но Мелита воскликнула:

— Как! опять брак!.. Опять снова обеты и снова заботы об их исполнении?О, никогда и ни за что на свете!

— Но чем же противен тебе сын мой Пруденций?

— Твой сын мне ничем не противен, но мне противны обязательства новогобрака.

— Почему же?

— Я не считаю за лучшее в жизни думать всегда об угождениях мужу.

— Что же может быть лучше этого?

— Что лучше этого?.. Жить для общего блага, а особливо тех, кому трудноживется на свете. В этом есть воля отца нашего бога.